Игорь Росоховатский - Законы лидерства [Журнальная версия]

Однако Евгений Степанович пропустил его «вставку» мимо ушей.

– Следует ещё раз проверить некоторые компоненты полигена, – произнёс он и ткнул коротким толстым пальцем в развёрнутый лист. – Например, вот этот. Причём я лично попрошу вас попутно испытать, способен ли он исправлять у потомков врождённые дефекты…

– Серповидную анемию, например…

– Рад, что вы с полуслова поняли всю важность задачи. Да, эта работа имеет огромное значение для практической медицины. Сотни людей, несчастных уже со дня рождения…

– Но это другое направление. Потребуется изменить всю методику.

– Ну что ж, измените. Зато докажете, что не напрасно хлеб едим.

– Евгений Степанович, вы же прекрасно знаете, в каком направлении я вёл поиски. Между прочим, с благословения дирекции института…

– Бывшей, – вставил Владимир Лукьянович.

Слово или тон, которым оно было сказано, покоробили директора. Владимир Лукьянович заметил неудовольствие шефа и зашёл с другой стороны:

– Для наших экспериментов государство выделяет немалые деньги. Оно вправе ждать практической отдачи. Иначе вы больше ничего не получите, работу исключат из плана.

– Государство – это вы? – уже не в силах сдерживаться, спросил я.

– Владимиру Лукьяновичу не так просто выбивать деньги и аппаратуру, – примирительно проговорил Евгений Степанович. – Другое дело, если бы он мог указать немедленную практическую пользу…

– Он её укажет.

– Когда?

– Для первого этапа массовой проверки в совхозе понадобится полгода.

– А денег?

– Четыреста тысяч. Два ТФ-синтезатора стоят триста тысяч. И ещё сто тысяч на содержание подопытного стада.

– Ни дать ни ждать, – скороговоркой произнёс Владимир Лукьянович.

Я понял: ни столько дать, ни столько ждать они не смогут.

– Сколько сможете? – обратился я к директору, словно его зама в кабинете и вовсе не было.

Полное лицо Евгения Степановича выразило озабоченность, складки у щёк углубились.

– Наш разговор повернул не в ту степь, Пётр Петрович. Вы можете продолжать свои опыты, но необходимо испытать полиген в первую очередь для выяснения возможностей лечения наследственных заболеваний.

Он открыл карты. Оставалось расставить все точки над «i».

– То есть для того, чем сейчас занимается ваш отдел? – спросил я в упор.

– Эту задачу ставит перед нами академия. Как вам, может быть, известно, наш институт академический.

– Кто платит деньги, тот заказывает музыку, так?

– Фи, зачем утрировать, – проскрипел Владимир Лукьянович, но Евгений Степанович жестом руки остановил его.

– Мы выделим вам средства, которые вы просите. При условии, что опыты пойдут по определённой схеме.

Я понял, что мои планы рушатся – средства в его руках.

– Но, Евгений Степанович, если полиген принесёт плоды, ваш отдел сможет их использовать в нужном вам направлении, – взмолился я, сдерживая ярость.

Он тяжело и шумно вздохнул:

– Сколько времени упустим!..

– Сколько несчастных не спасём! – как эхо откликнулся Владимир Лукьянович. Внезапно на его лице мелькнула хитрая жирная усмешка: – Новое направление опытов, между прочим, ускорило бы защиту диссертации и продвижение на новую должность. Ведь на вашу зарплату трудно содержать семью…

Это был удар ниже пояса. Я поднялся:

– Не дадите денег, обращусь в академию. План утверждали они. А новое направление пусть развивает ваш отдел, Евгений Степанович.

– Какой вы горячий, Пётр Петрович. По летам, но не по званию. Так и быть, мы выделим средства на один синтезатор. И подождём месяца три. Это предельный срок. Если ожидаемые результаты не замаячат, пересмотрим отношение к вашим опытам и обещаниям.

Я попытался ещё возражать, но его лицо утратило мягкость, окаменело. Голубые глаза навыкате превратились в ледышки и смотрели мимо меня. Моих возражений он больше не слушал, будто залепил уши воском.

Последнее слово осталось за ним. А как могло быть иначе? Эра Виктора Сергеевича кончилась.

Завидев меня, Опал встал на задние лапы, выпрашивая подачку. Из большой клетки послышалось угрожающее «у-ух!» Это подавал голос новый вожак Дик, заменивший Тома. Его угроза относилась к Опалу. Самки тоже заволновались, забегали, засуетились, принимали позы то подчинения, то ярости.

Почему новый вожак так разозлился? Ревнует? Но Опал – молодой самец и Дику не ровня. Вожак не должен был его опасаться.

А тем временем Дик сотрясал решётку, словно пытаясь разогнуть прутья и вырваться на волю, чтобы сойтись с противником. Это было очень похоже на поведение Тома перед тем, как его отравили. Что всё это значит?

– Угомонись, Дик, – сказал я и бросил ему яблоко, которое хотел было отдать Опалу, подумав: «Вот яблоко раздора».

Дик поймал яблоко, откусил с хрустом кусок, но не утих, а затопал ногами и заверещал. Ему вторили самки, и шум слился в оглушительную какофонию.

Но самой удивительной оказалась реакция Опала. Он, который по всем обезьяньим законам должен был бы выразить Дику покорность, приняв соответствующую позу, тоже заухал и угрожающе ударил себя в грудь. А Дик в ответ на такой наглый вызов со стороны недоросля, отпустив решётку, испуганно забормотал. Самки по-прежнему демонстрировали повиновение, но теперь уже я не был уверен, к кому оно относится. Что за чертовщина?

У меня мелькнула надежда: а вдруг наконец-то проявилось действие полигена Л и Опал под его влиянием преобразился? Для меня это сейчас была бы удача по двум направлениям!

Так же внезапно, как взъярился, Опал затих, опустился на четвереньки. Я ему тоже дал яблоко – он к нему даже не притронулся. Видимо, вся энергия ушла на первый порыв.

Я попытался с ним поиграть, но он вяло ответил на приветствие и не повторил даже жест «хочу есть», сколько я его ни упрашивал. На все дальнейшие попытки «поговорить» он не реагировал, только сумрачно глядел мимо меня.

А Дик всё ещё не успокоился. Он кричал и метался по клетке, хлопал руками себя по бокам, будто кто-то ему угрожал.

В дополнение к этим неприятностям появился дядя Вася с неутешительной вестью: подопытные овцы плохо себя ведут.

– Сшибаются, – сказал он удручённо. – Разрешите рассадить их в разные загоны.

– Дядя Вася, там две овцы и баран? – недоумённо спросил я.

Сначала он не понял моего удивления. Когда же до него дошло, сокрушённо развёл руками:

– Так-то оно так, Пётр Петрович, да ведь после ваших опытов овцы прибавили в весе, у них и рога появились.

– Ну и отлично, что прибавили. Шерсть изменилась…

– Всё так. Зато, доложу вам, и характер изменился. Не зря говорится: бодливой корове бог рогов не дал. А вы ж им дали. Вот овцы и дерутся теперь не хуже баранов. Того и гляди, зашибут друг дружку насмерть. Баран от них удирает со всех ног – и где только прыть берётся. Разрешите рассадить подале от греха.